Тайгаrt. Мерцание на границе

ТИМ «Бирюса»

Что есть сибирское искусство? Каковы его специфические черты? 

Что есть такого особенного в Сибири, что определило бы мышление и характер творчества людей, живущих здесь?

 В Сибири есть тайга.

 А в тайге нет стен.

 Стен, которые могли бы разграничить и определить. Оформить. Стен, что послужили бы ориентирами.

И каждый раз при попытке выявить идентичность сибирского искусства, мы сталкиваемся с разнородностью культурных традиций и нынешних их проявлений. Слишком разно, много и неизвестно. 

Эта выставка представляет собой малый «лес» сибирского современного искусства, состоящий из 83 объектов от 22 художников из Красноярска.

 Тайга —   мотив ключевой. Но важно не ошибиться, сведя главную особенность к природной тематике (не ей единой).

 Тайга —  потаённое бессознательное человеческой души, периферия процессов организованных и осознанных. Здесь есть место бубенному бою, маральему рёву и свободе ссыльного бытия.  Лес как пространство  во многих культурах является местом инициации, сакральной границей между мирами.  

Лес как сознание в контексте выставки, является местом зарождения искусства  —  через поиск, восприятие, осмысление и выражение всего, что существует и происходит. В тайге нет стен. Поэтому искусство здесь вынуждено парить в воздухе. Оно блуждает в поиске себя по дремучим лесам авторских мифологий. Оно блестит на редком солнце самородками, неочищенными от породы и прекрасными в своей уникальной, неогранённой форме. 

Эта выставка — попытка направить луч прожекторного света вглубь русского леса, чтобы самородки засияли, стали видимы.

 Зритель, словно герой древних сказок, проходит классический сюжет возвращения. Экспозиция ведёт его через сновидение — кратчайший путь на ту сторону. В самом начале он видит цветное мерцание на границе яви и сна, которое бывает, если слегка надавить пальцами на закрытые глаза. Минуя знакомые образы осмысленной реальности на освещенной опушке, герой попадёт в Лес.  Лес, в котором непременно заблудится.  Плутая в чаще авторских мыслеформ, он выйдет к краю обрыва —  границе пустоты, мост через которую —  мысль.  Через обнуление формы, попытки укрощения хаоса и создания нового языка, герой приходит вглубь «внутренней тайги», к произведениям её транслирующим, хтоничным, почти ритуальным — проводникам  в глубину человеческой души, без попытки зажечь рассеивающий мрак факел.

 «Внутренняя тайга», которую он силится объять разумом, но тщетно, потому что сущность бессознательного  противится осмыслению. В конце героя ждет Смерть. Смерть условная, в сюжете выставки —  это инициация через переживание катарсиса. Герою, увидевшему в глубине лесной чащи свое отражение, предстоит вновь обрести взгляд и голос,  чтобы познавать и называть, и с помощью путеводной нити найти дорогу обратно. Это —  опыт инициации.

 Чтобы узнать, что же такое сибирская тайга, и что снится городу внутри неё.

Элина Гусарова